Честь Воина [CИ] - Вита Алая

— Боги! Что ты такое говоришь? — он взял её за плечи, заглянул в глаза. — Нет, ты не шутишь…

Аина замотала головой, подтверждая. Брен тяжело вздохнул, сам взял её за руку и повёл к ближайшему большому камню на склоне. Усадил на расстоянии чуть больше локтя от себя — чтобы смотреть в лицо, невзирая на недостаток света. Девушка молчала, чувствуя, что воин тоже собирается с духом, чтобы ответить.

Повздыхав минуты две, Наречённый Смерти всё-таки начал с вопросов:

— Почему ты подошла ко мне? Ты в меня влюбилась? Вокруг столько молодых парней…

— Нет. Нет, — заверила Аина. — Просто мне пора, а тебе я доверяю. И больше никому…

— А разве ты не можешь дождаться, пока появится тот, кто вызовет у тебя трепет? Поверь, это совсем другое дело, чем вот так!

— Я не могу ждать, — вздохнула Аина. — Мне уже пятнадцать. Если я не выберу партнёра до Ночи Любви, меня возьмут силой.

— Погоди, откуда ты знаешь?

— Я видела, как они сговариваются, и знаю, кто это будет, — нервно усмехнулась девушка.

— Но разве ты при своих умениях не можешь дать им отпор?

— В том-то всё и дело — они знают, на что я способна. Но видимо, что-то придумали. Я чувствую их азарт. И боюсь, что навалятся толпой. Возможно, спутают сетями. Я просто не успею всех раскидать. Разве что напасть первой и убить по одиночке. Но это чересчур для такого будничного дела.

— Силы небесные! Насилие над своими у вас в чести? — брови воина сошлись, а кулаки сжались. — Кого я только учил?!

— Нет, послушай, — Аина притронулась к его кулаку, — всё не так уж страшно. Обычно взявший девушку силой парень обязан о ней потом заботиться. Кроме Ночи Любви. Но Арто… Он болен Мореной.

— Арто?! Этот хлыщ?! — кулак снова сжался, и девушка его осторожно погладила, «уговаривая» расслабиться.

— Это длинная и бессмысленная история. Тебе не нужно в ней разбираться. Важно лишь то, что ты можешь выручить меня, взяв мою девственность. Всё остальное само рассосётся. Или я тебе совсем не нравлюсь?

Аина вскинула на Брена горящий взгляд из-под ресниц. Пока она держала его за руку, в ней что-то зажглось. Даже подумалось, что, возможно, любовь для этого не обязательна. И по сути, девушка уже почувствовала отклик. Невидимые ручейки тепла перетекали между их руками. Хотя нет, она знала и до этого, ловя его невольные взгляды на свой бюст, поспешность, появляющуюся на миг, когда наставник ненароком касался мягких мест на тренировке.

— Ох, Аина-Аина! — вздохнул, сдаваясь, немолодой уже, но всё же притягательный своей внутренней силой мужчина. — Загубишь ты, я чувствую, не одно сердце. Но только не моё. Своё я похоронил вместе с женой. Хотя ты вряд ли оставишь равнодушным кого-нибудь живого. Особенно, когда вот так смотришь. И всё же…

Аина замерла, испугавшись, что её отвергнут. Токи перестали течь. Тогда Брен сам взял её руку в свои ладони и медленно заговорил, подбирая слова:

— Пойми, для меня было бы честью принять от тебя такой дар. Но я не хочу принести тебе вред. Ты же знаешь мою историю. Я порченый. Я несу болезни и Смерть близким.

У Аины появилась надежда:

— Сколько лет вы прожили с женой?

— Да почти девять.

— Вот видишь? Троих детишек успели заделать. И наверняка, это были не единственные три раза, когда вы миловались. А я прошу всего один! Уверена, ничего не случится.

— А если «залетишь»?

— Не «залечу»! Я полжизни помогала травнице и могу приготовить снадобье. Знаешь, какие яды я пью? Кого другого уже убили бы, а я могу засунуть ногу в гнездо змей — и ничего не будет. К тому же, в последнее время я начала чувствовать жизненные токи, и от тебя ничего плохого не исходит.

— Ох, поверь, в тот момент люди проникают друг в друга намного глубже и вылазит всё потаённое, всё настоящее, всё, что скрыто от остальных… — внезапно Брен сменил тему: — Что ты можешь сказать о Морене? Какие токи ты чувствуешь от неё?

— Ну… — замялась Аина, — я чувствую, что она очень хорошо владеет своими токами и чужими — намного лучше меня. Если подумать, я ни разу не видела, чтобы у неё прорвалось что-то своё, настоящее. Всё напоказ, всё под контролем, всё с какой-то целью. Так что, пожалуй, ничего определённого я сказать не могу.

— Ну вот. А я от неё поймал такой посыл, которого не чувствовал с тех самых пор, как касался Дольмена Смерти в Её Обители.

— То есть как?

У Аины в голове забегали мураши мыслей, связывая воедино отдельные слова Ху, Эльви, Таши, свои собственные. Всё начало складываться в некую осмысленную картинку, совсем как мозаика вещественности чувств недавно. Но тут Брен сбил её:

— Рядом с ней я ощущаю Зов, от которого мне стоило немалого труда избавиться после ухода с Пути Смерти.

— Ну так это, — решила всё же поделиться наблюдениями Аина, — по-моему, она положила на тебя глаз и хочет захомутать в такие же «рабы», как Арто. Она с ним уже много лет играет, то приближая, то отдаляя. Я думаю, как бы они ни ерепенился, на самом деле, уже привязан к ней намертво. И если моё слово что-то значит, я не советую тебе поддаваться. Пока ты вроде держишься.

— Да, держусь. С трудом, — неожиданно тяжело ответил Наречённый Смерти. — Я просто знаю, насколько гибелен этот зов. Намного лучше твоего Арто. Вот только теперь опасаюсь, что и она замыслила нечто подобное в отношении меня. Я ведь не смогу отказать предводительнице, которой обязан приютом, если она вдруг подойдёт ко мне в Ночь Любви? — Аина покачала головой. — А тогда я точно пропаду. Зов меня затянет… — совсем тихо закончил он, помрачнев, как человек, потерявший в жизни больше, чем можно вынести.

— Ну вот, видишь? — наоборот, обрадовалась Аина. — Тебе это тоже выгодно! Если хочешь, можем даже сделать вид, что стали парой. Это защитит на какое-то время и меня, и тебя. Спать при этом вместе не обязательно. Ну то есть, лучше, конечно в одной юрте… А там разберёмся. Что скажешь?

Брен смотрел на неё исподлобья, но в глазах уже зажглась искорка надежды. Наконец он забавно дёрнул носом, решаясь:

— Будь по твоему, противная нартская девчонка! — уже смешливо сказал оживающий на глазах Наречённый Смерти.

Потом внезапно притянул её к себе за плечи и обнял — тепло, по-дружески, как друга или дочь. И добавил уже другим тоном:

— Прости, я пошутил. Ты прекрасная